8.03.2015 Проповедь в Неделю о расслабленном
Через несколько дней опять пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что Он в доме. Тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места; и Он говорил им слово. И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: «Чадо! прощаются тебе грехи твои». Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: «Что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: «Для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? сказать ли расслабленному: “Прощаются тебе грехи?” или сказать: “Встань, возьми свою постель и ходи?” Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи», — говорит расслабленному: «Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой». Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: «Никогда ничего такого мы не видали» (Евангелие от Марка, глава 2, стихи 1–12).
Сказал Господь пришедшим к Нему Иудеям: Я — дверь: чрез Меня если кто войдет, спасен будет, и войдет, и выйдет, и пастбище найдет. Вор приходит только чтобы украсть, и убить, и погубить. Я пришел, чтобы жизнь имели, и в избытке имели. Я — пастырь добрый. Пастырь добрый душу свою полагает за овец. Наемник же, а не пастырь, тот, кому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит, — и волк похищает их и разгоняет овец. А наемник бежит, потому что он — наемник, и нет ему дела до овец. Я — пастырь добрый, и знаю Моих, и знают Меня Мои. Как знает Меня Отец, знаю и Я Отца; и душу Мою полагаю за овец. И другие овцы есть у Меня, которые не из этого двора, и тех Мне надлежит привести, и голос Мой они услышат, и будет одно стадо, один Пастырь (Евангелие от Иоанна, глава 10, стихи 9–16).
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Символ цивилизации, прогресс, за которым мы все гоняемся, бесконечно далек от нормальной жизни. Жизнь прогрессивная, жизнь цивилизованная, жизнь, насыщенная всякими техническими благами — это жизнь ненормальная, сейчас это уже как-то люди чувствуют, из городов пытаются убежать. Но скоро от городов и от городской цивилизации человеку деться будет некуда. Теперь человек до самой кончины века, до самого Апокалипсиса, будет привязан к этой иллюминации, к этому электричеству, этому интернету и, в конце концов, будет порабощён этой всей ерундой абсолютно. И такие вот сравнения, которые Господь приводил в своих притчах — о том, как скотинку пасут, о том, как землю возделывают, — нам теперь понятны чисто интеллектуально. Никто из нас практически не знает, в чем разница между добрым пастырем и недобрым, то есть чем отличается хороший пастух от плохого пастуха. Приходится уже эти замечательные вещи вспоминать и восстанавливать в своём мозгу теоретически.
Добрый пастырь идёт впереди стада, он их зовёт и они идут за ним сами. Знают его голос и тянутся к его голосу. А плохой пастырь, если и зовёт своих овечек, то они за ним не пойдут: ему надо идти позади стада и кнутом или посохом гнать их туда, куда он намеревается их привести. Обычно мы видели такую картину: разбредающееся стадо коров, и пастух за ними идёт, и их гонит Умилительная сцена, чтобы пастушок играл на дудочке, нам в реальности не известна. Ну, хотя бы при помощи чтения Евангелия люди правильную картину мира восстанавливают. И вот Господь говорит: «Аз есмь пастырь добрый». Это значит, что он по тому пути, по которому хочет провести нас с вами, прошел сперва сам. Вот сейчас Церковь постится — и Господь 40 дней в пустыне постился. Человеку в жизни любому доведётся быть обиженным, пострадать, поболеть, предательство потерпеть — и Господь показывал Сам, как все это делается.
У нас есть особенная задача — голос нашего пастыря расслышать и за ним пойти. Сегодняшнее Евангелие повествует о том, что человеку дано испытать, если он за Богом пойдёт. Сегодня мы читали о расслабленном, который хотел за Христом идти, а не мог. Это про нас.
Но вот у него нашлись четыре товарища, которые его на этой постели, с которой он встать не мог, понесли, и, чтобы его пред очами Божиими поставить или положить, дерзнули даже на такой странный поступок: разобрали крышу дома, в котором Спаситель проповедовал.
Можете себе представить, какие чувства переживал хозяин этого дома! Почему он Спасителя в доме своём принимал? Потому что он послушать Его голоса хотел, он хотел Его учеником стать. Он предоставил Ему дом, за честь для себя считал Его в нём принять. То, что он такой чести удостоился, привело его к некоторому разорению. Если человек живет в доме, ему, конечно, не понравится, что его дом ломают, крышу разбирают. Но мы даже не слышим, чтобы этот человек возмущался! Его как будто бы не существует, как будто Христос в этом доме единственный хозяин, и как он посмотрит на происходящее, так тому и быть.
…А Господь посмотрел на всё это со своей стороны, и он расслабленному сказал: Прощаются тебе твои грехи. Оказывается, человек терпит болезни, чтобы ему были прощены его грехи, чтобы состоялась его встреча с Богом. И если кому-то непонятно, что все затраты сил, которые уходят на лечение, на утешение, необходимы, тогда образ доброго пастырства вообще не станет понятен никому.
...Господь тебя когда-то изначально сотворил: не ленивым, а деятельным, Господь тебя сотворил не блудным, а целомудренным, Господь тебя сотворил не жадным, а щедрым, Господь тебя сотворил не слепым, а зрячим, чтобы ты Славу Божию видел своими глазами!
А вот расслабленный — это каждый из нас. Кто бы нас принёс ко Христу Богу? Кто бы нас пожалел? Кто бы нас на своих плечах дотащил? И вот таким собранием друзей для каждого из нас является Церковь. В отдельности любой из наших друзей каждого из нас дотащить до Царства Небесного не может, а Церковь — донесёт на руках. Потому что в Церкви собираются усилия. Каждый в отдельности из сюда приходящих спасаться хочет, но настолько слаб, что его собственных сил и на себя самого не хватит. А когда собираются все вместе, Господь добавляет от Себя, и этих сил становится столько, что спастись могут все. Вот такая парадоксальная математика!
На людей это действует. Вот соберётся большой крестный ход — и все рвутся в нем участвовать. Если идет пять старушек и что-то там поют — это не выглядит явлением привлекательным, увлекающим. А если соберутся сотни людей, то те, кто махал рукой на Церковь, не собирался участвовать в ее жизни, будут выходить, смотреть на это, открыв рот, и потихонечку к этому присоединяться. Кто в больших крестных ходах участвовал, тот обращал внимание, что такое коллективное человеческое действие увлекает. И здесь дело не только в стадном чувстве: раз все это делают, то и мне это надо делать. Не в этом. А в том, что сила Божия проявляется в нашей немощи[1]. Будучи в отдельности каждый расслабленным, мы вместе, когда собираемся в Церкви, делаемся большой силой с Богом. Вот это надо осознать. И человек, который в Церковь не приходит, он этой силы лишается. У него, в конце концов, не хватит сил руками-ногами шевелить, свои обычные нужды исполнять: работать, терпеть, любить, прощать, не унывать… не хватит сил! Эти силы даёт Господь через Церковь.
Вот мы уже вторую неделю постились, нам ясно дано понять, что мы очень немощны, мы поститься по Уставу не умеем, нам дают послабление. Это не грех — делать послабления. Грех — думать, что можно Богу угодить строгой диетой. Когда человек приходит в храм и главное его покаяние заключается в том, что он чего-то съел и это больше всего его волнует — это значит, что он немощь свою не осознал, не принял, но хочет выглядеть перед Богом каким-то силачом непонятным, каким-то постником ангелоподобным. Это глупо! Даже пост полезен нам для того, чтобы свою немощь увидеть и взалкать помощи Божией, которая подается через Благодать, через церковные Таинства, когда человек свою немощь признаёт, примет её как свою неизбежную данность, но, принявши, не захочет на неё махнуть рукой и в ней оставаться. Это явление называют смирением, когда человек, видя свою немощь и признавая её, обретает силу, вот как этот расслабленный. Он мог бы, конечно, сказать: «Ой, ребятки, не надо меня никуда носить!» Но он этого не сказал. Когда ради того, чтобы его к ногам Спасителя положить, понадобилось крышу взломать (явление катастрофическое), он уже подчинялся силе Церкви как собрания верующих. И когда Господь его перед собой увидел, он ему дал главное, в чём этот человек нуждался — прощение грехов. А потом ещё вдобавок воздвиг этого человека, чтобы у него сила появилась и свои немощи носить, и другим говорить и показывать, у Кого источник силы.
Сегодня ещё Церковь вспоминает Григория Паламу, такого святителя замечательного, ради которого и читалось Евангелие о Добром Пастыре. Этот святитель был сперва афонским монахом. Мы постом пытаемся жизни монахов подражать, а у монахов главное дело заключается в том, чтобы ум свой всё время держать перед Богом. Это очень трудно. Все эти длинные Богослужения, пост — для того, чтобы уму помочь. И святитель Григорий засвидетельствовал, что ум человеческий может достичь очень интересного состояния: человек может увидеть себя самого не в своей немощи, а в силе Бога, может увидеть природу человеческую просветлённой, может увидеть свет Божий в собственном сердце.
На первой ступени своего развития человек не понимает, что ему бы немощь свою, окаянство своё, недостоинство своё разглядеть. Он слепой. Ему кажется, что он вполне нормальный человек, не хуже других: «Это вот другие меня обижают, другие неправы предо мной, это от других я терплю». В такой слепоте человек может всю жизнь провести.
А если он пойдёт за Пастырем Добрым Христом, первое, на что у него откроются глаза — это на своё окаянство. Человеку это трудно, больно, неприятно, стыдно, но если он открывает на это глаза и не оставляет этой работы — разглядывать, в чем я пред Богом сам виноват — то у него глаза откроются ещё и на большее. Слепота отступает, и человек перестает видеть только своё окаянство, ему возвращается видение того, каким Господь тебя когда-то изначально сотворил: не ленивым, а деятельным, Господь тебя сотворил не блудным, а целомудренным, Господь тебя сотворил не жадным, а щедрым, Господь тебя сотворил не слепым, а зрячим, чтобы ты Славу Божию видел своими глазами!
Конечно, чтобы тебе вот так промыть свои глаза, очень много надо слёз пролить, очень много надо потерпеть, очень много нужно принять со смирением, но процесс именно такой. Пост есть процесс прозрения. Почему церковь приучает человека постоянно плакать о своих грехах? Чтобы побольше исторгнуть из человеческого сердца слёз, которые смыли бы с его глаз грех.
Понятно, что кроме слёз человеческих нужна ещё Благодать Божия, сильный её поток. Потому что человек пытается из себя покаянную слезинку выдавить, а ничего не получается. Приходит и говорит: «Вот как мне было хорошо, когда я только начинал ходить в храм и у меня были слёзы покаяния! Как мне было хорошо! а теперь пусто». Пусто, потому что то, что можно было извлечь из твоего сердца, кончилось. Хочешь ещё такой влаги, которая смывала бы с тебя грехи? На это нужна Благодать Божия. Чтобы она пришла, вся твоя жизнь должна превратиться в ожидание: «Я, Господи, всё сделал, чтобы быть на том месте, где Ты раздаёшь благодать. Может, ты мне её дашь? Я стою и прошу и жду, может, и до меня дойдёт очередь». Понятно, что тут дело не в очерёдности — Господь может дать всем сразу, — а под очерёдностью нужно понимать такое явление, что человек ещё не созрел. А пост нам напоминает, что Господь хотел бы, чтобы созрели все, чтоб все видели свет, который видели ученики на Фаворе, и мы движемся к этому постом и молитвой. Еще у нас есть время трудиться. Будем в этом труде усердствовать. Спаси всех Господь!
[1] О. Александр цитирует отрывок из Второго послания апостола Павла к Коринфянам: «Но [Господь] сказал мне: “Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”» (12:9).
2.02.2015 Проповедь в Неделю о мытаре и фарисее
Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий[1] себя возвысится (Евангелие от Луки, глава 18, стихи 9–14).
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Притчу о мытаре и фарисее Господь сказал очень кратко. Но притча эта гениальна, потому что в маленькой ситуации Господь представил всё необходимое человеку для спасения. Человеку трудно спасать свою душу, трудно разглядеть себя самого, а ведь это самое главное. Вот чтобы помочь нам до спасения дойти, Господь такую понятную и в то же время глубокую притчу нам предложил.
Благодарность Богу — это основное содержание нашей службы
Вошли два человека в церковь помолиться. Вообще важна сама по себе ситуация, что два человека в церковь вошли. Вот мы тоже вошли в церковь, и оказывается, что для Господа Бога все, кто вошли в церковь - это или фарисей, или мытарь. Вот как интересно: выбрал Господь праведника и грешника.
Фарисей, став на место, сказал в себе так: Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди. Уже при слушании этих слов всякому человеку делается как-то не по себе.
Благодарность Богу — это основное содержание нашей службы. Кто хочет Бога возблагодарить, тот знает, что нет другого такого способа, как прийти и в службе поучаствовать. Служба, которую мы совершаем, называется «благодарение», по-гречески — Евхаристия. Не знать смысла этой службы русскому человеку нельзя. Главное содержание Литургии Божественной — это благодарение Богу о неисповедимом даре Его, о том, что Он человеком не возгнушался, пришел и Себя в пищу человеку отдал, и ради причастия нас за один стол к Себе, на Свою трапезу, хочет собрать.Нет ещё для тогдашнего фарисея трапезы Господней, но есть за что Бога благодарить. И вот он произносит эти слова: «Благодарю Тебя, Боже!» — и раздается благоухание настоящей духовной жизни. И после этого слышатся слова, которые портят такое замечательное начало: «Благодарю тебя, что я не таков, как прочие люди: грабители, обидчики, прелюбодеи или как этот мытарь». Даже нашёл, с кем себя сравнить! Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. И наверняка похвальба этого фарисея продолжалась ещё. Но Господь в притче (а вообще-то и всегда) Своё внимание и наше внимание переводит от этих многих глаголов, от этой безумной речи, к мытарю, чтоб мы рассмотрели и вместе с Ним услышали одну-единственную фразу, которую он произносит: Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику!»
Полезно задуматься: что видит перед собой один и что видит перед собой другой?
Фарисей поднимает голову наверх, но он не видит Бога, Его слова, очень даже правильные, для обычного человеческого сердца чувствуются как слова пустые. Фарисей в лучшем случае, даже молясь Богу, видит себя самого и больше ничего. И он подробно разглядывает, каков он. «Вот я пощусь двакраты, вот я то делаю, я это делаю, я правильный». Но поскольку ему самому неинтересно, кроме себя самого, еще что-то видеть, а Бога ему не видно, он озирается по сторонам и говорит: «Во! Вот еще кого я заметил! Но я же лучше его!» Вот сравнил себя с мытарем.
А у мытаря очень интересное состояние души. Он не глядит по сторонам и на небо не смотрит, глаза свои поднять боится, а Бога — видит! И перед Богом ему страшно, и перед Богом ему совестно, и, видя величие Божие, он очень отчётливо осознаёт своё ничтожество и произносит те слова, которые нужнее всего человеку: «Боже, милостив буди мне, грешному».
И по поводу этих слов Господь скажет, что этот мытарь пошел в дом свой оправданным. Что значит - оправданным? Вот если человек соприкоснётся с какой-то грязью, он испачкается, если соприкоснётся с чем-то светлым, он освятится, а если человек соприкасается с правдой, он оправдывается.
Слова — такая интересная вещь! Мы их от частого произношения начинаем употреблять иногда в прямо противоположном смысле. Сейчас что значит «оправдываться»? Вот человеку говоришь: «Ты опоздал на работу». И он начинает оправдываться. Он начинает говорить, что у него автобус не пошёл, что у него застёжка на молнии сломалась или ещё что-нибудь. А оправдание в том смысле, в котором употребил это слово Господь, совершенно другое имеет значение. Человек хочет сказать: «Я не виноват! Вот обстоятельства, которые виноваты, и в силу этих обстоятельств я опоздал. Но я не виноват!» Мы теперь словом «оправдываться» или «оправдание» называем вот такое явление, а пред очами Божиими — всё наоборот. Мытарь не говорит: «Семья у меня большая, денег заработать не могу, ничему не научился, поэтому пошел в сборщики налогов, поэтому приворовываю…». Он не оправдывается перед Богом и не объясняет Ему, почему он дошел до такой гадкой жизни. Он говорит: «Виноват!» И вот когда он произносит эти слова — «Виноват я», — получается, что он соприкасается с правдой Божией, и Господь, будучи Правдой, оправдывает этого человека. Он что-то с ним такое делает, что пошел этот человек домой, приобретя больше праведности в очах Божиих, чем тот, который, вместо того чтобы говорить «Виноват я», говорил «Праведен я».
Как тебе тебя самого показать, чтобы ты от собственной этой рожи захотел бы отвернуться, а на мир Божий захотел бы посмотреть?
Очень хочет наш Спаситель, чтобы в нашей душе тоже так было, чтобы наше обращение к Богу перестало быть бессодержательным, чтобы наше обращение к Богу Богом же и наполнилось, правдой Божией наполнилось! Не нашей правдой, а правдой Божией. А у Бога как-то все парадоксально: хвалится человек своими достижениями — и слова его пустые и Богу омерзительны. Нечем человеку хвалиться, признает он свою вину — и вдруг ему открывается величие Божие. Может быть, даже наоборот: по-настоящему каяться может только тот, кто увидел величие Божие. Бесполезно говорить: «Ты сделал это и это… Ты понимаешь?» Нет, пока человеку пеняешь, он не поймёт. Поймёт он тогда, когда увидит красоту правды, а себя увидит согрешившим против этой правды. Человек внемлет не обличениям, а величию истины, и кающийся мытарь потому и драгоценен в очах Божиих, что величие Божие хоть и из глубины своего падения, но увидел.
И нам предстоит проделать тот же путь. Мы не хотим на этот путь становиться. Он нам тяжёл. Все люди, которые по этому пути шли, проливали слёзы. Вот есть такой удивительный святой, ещё не прославленный, многие из вас о нём книжки читали, — отец Павел Груздев. Он, когда выходил из алтаря заплаканный, говорил странные вещи.
Почему священник в алтаре слёзы проливает? Потому что его душу посещает умиление Божие. Он Бога ясно видит, грехи свои видит, о народе молится. И он, когда выходил заплаканный, говорил странные слова: «В морду был бит». Кто его в алтаре бил? Наверное, он видел правду Божию, и правда Божия очень выпукло, сильно, резко открывала ему его собственные неправды. И поэтому он говорил: «Правда Божия указала мне, кто я такой. Как будто бы меня поколотили!»
Человек, видя правду Божию, не унывал, не отчаивался, не хвалился, а оправдывался. Господь есть Правда, а человек, постояв в свете этой правды, делается носителем этой правды, оправданным. Господь ясно свидетельствует, открывает глаза на эту правду, на то, что единственно в мире нужно. Людям не нужно сравнивать себя с кем-то. Людям не нужно считать свои достижения. Людям нужно видеть Бога. И хотя видеть его больно нашим слепым и грязью замазанным глазам, но, тем не менее, это единственное стоящее дело, единственное настоящее содержание жизни, единственный смысл, ради которого стоит жить.
И вот приходит время поста, и Церковь желает, чтобы мы не забыли эту притчу, пригляделись к ней. И всякий раз, когда наши окаянные шеи поворачиваются, чтобы посмотреть кругом, когда наши окаянные мысли хотят не вглубь своей души заглядывать и не на Бога смотреть, а, например, на то, как меня обидели и не сочли моих трудов, надо вспоминать: этим всем можно заниматься, только будем мы тогда так же со стороны выглядеть, как тот фарисей, да и самим нам будет противно, как ему, которому даже в храме стоять скучно. Глаза завёл, как будто на Бога смотрит — и не видит Бога.
Люди часто недоумевают: «Хожу, молюсь, а мне так скучно». Понятно, почему. Если бы ты Бога видел, сколь Он прекрасен, сколь Он милосерден, какова Его правда, каково Его снисхождение, каково Его величие... Если бы у тебя хоть мелькнула на миг эта картина — тебе было бы не скучно совершенно! ты бы говорил: «Ой, покажите ещё! Ещё хочу посмотреть на такую красоту! Интересно!» А если ты раз молитву читаешь, два молитву читаешь — и все тебе как-то неинтересно, ну что еще с тобой сделать, чтобы ты это увидел?
Как тебе тебя самого показать, чтобы ты от собственной этой рожи захотел бы отвернуться, а на мир Божий захотел бы посмотреть? Ну а мы всё на себя да на окружающих смотрим.И вот эта притча нас научает очень хорошо войти в храм и очень хорошо выйти из него оправданным, а для этого надо себя вести одним-единственным способом: как этот мытарь. Будем ему подражать, для того, чтобы дал Господь разглядеть Его правду и Его мудрость.
[1] В публикациях проповедей, ориентируясь на широкий круг читателей, мы решили давать текст Евангелия на русском языке, хотя в храме он звучит на церковнославянском. Однако русский текст зачастую оказывается не столь совершенен, красив и глубок, как его первоисточник. Поэтому просим наших читателей для более глубокого восприятия Евангелия обращаться к церковнославянскому источнику. Сами же по необходимости будем давать в сносках параллельный текст. Такая необходимость, как нам кажется, возникла сейчас. Слово «унижающий» в современном значении далеко от значения первоисточника, поэтому приводим церковно-славянский текст: «…яко вся́къ вознося́йся смири́тся, смиря́яй же себé вознесéтся», т.е. не унижающий, а «смиряющий себя» вознесется.
В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен. Многие из народа, услышав сии слова, говорили: Он точно пророк. Другие говорили: это Христос. А иные говорили: разве из Галилеи Христос придет? Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова и из Вифлеема, из того места, откуда был Давид? И так произошла о Нем распря в народе. Некоторые из них хотели схватить Его; но никто не наложил на Него рук. Итак, служители возвратились к первосвященникам и фарисеям, и сии сказали им: для чего вы не привели Его? Служители отвечали: никогда человек не говорил так, как Этот Человек. Фарисеи сказали им: неужели и вы прельстились? Уверовал ли в Него кто из начальников, или из фарисеев? Но этот народ невежда в законе, проклят он. Никодим, приходивший к Нему ночью, будучи один из них, говорит им: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает? На это сказали ему: и ты не из Галилеи ли? рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк (Ин. 7:37-52). Опять говорил Иисус к народу и сказал им: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин. 8:12).
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Сегодня у Церкви День рождения. Нам очень важно вспомнить это событие, посмотреть, какие явления удивительные сопровождали этот день. И очень полезно представлять, что мы сегодня собрались именно на День рождения.
Церковь, наша Мать, ждёт нас не только тогда, когда у неё день рождения, а вообще-то всегда, каждый воскресный день. И ждёт нас Сам Христос.
После того как было написано Евангелие, много ещё и по сей день люди пишут о Боге, о Церкви, и вот в древности среди учеников апостольских была такая книга, которая в Священное Писание не вошла, но во II–III веке христианской истории была очень почитаема. Называется она «Пастырь»[1]. В этой книжке некий Герм описал свои видения. К нему являлась Церковь. То она ему являлась в виде старицы, и, когда он ее спрашивал: «Почему ты такая сгорбленная, больная?» — ему эта жена-старица, изображающая Церковь, всех христиан, говорила: «Ну как же, вот детки мои валяют дурака, грешат… и поэтому я, как Церковь, состоящая их этих грешных членов, ветшаю, я сгорбливаюсь, я болею». А иной раз Церковь ему являлась в виде женщины прекрасной, молодой, сильной…
В Священное Писание книга Герма не вошла. Церковь учит нас ко всяким видениям относиться очень осторожно, потому что, если человек начинает безоговорочно верить своим видениям и голосам, которые он там, внутри себя, услышал, то это прямой путь в клинику Ганнушкина или ещё куда-нибудь, где человека кормят таблетками, чтобы он спал, как мешок, и ничего бы не видел и не слышал. Потому что сумасшествие, оно всегда рядом с нами. Даже ещё Александр Сергеевич Пушкин говорил: «Не дай мне Бог сойти с ума!». Это может произойти с каждым из нас в любой момент.
Так вот, Церковь хотя и с осторожностью относится ко всяким видениям, но эту книгу она благословила для чтения, потому что именно так надо всё и представлять. И знаете, бывает, что людям именно вот так удается кое-что объяснить.
Вот мы пришли сегодня на день рождения к нашей Матери. Если выросшие детки забыли свою мамочку и собираются к ней только в день её рождения; если эти детки ещё не потеряли совесть — им, в общем-то, будет стыдно: мамочка стареет, она нуждается в нашей помощи. Если даже не в прямой — в магазин сходить, полы помыть, — то хотя бы в малом проявлении заботы: почаще нас видеть и, хотя бы телефону, слышать. Вообще-то всякому нормальному человеку делается стыдно.
Но, к сожалению, многие люди этот стыд начинают понимать, когда мамочку уже отнесут на кладбище. Отнесут и думают: «Что ж мы, негодные такие, не навещали мамочку, пока она была жива…». Начинают мамочку навещать на могиле, а это уже, знаете, мёртвому припарки.
Вот, может быть, через такой образ удастся объяснить крещёным людям, что
Церковь, наша Мать, ждёт нас не только тогда, когда у неё день рождения, а вообще-то всегда, каждый воскресный день. И ждёт нас Сам Христос.Когда мы рассуждаем о вещах божественных, нам приходится употреблять символический язык. Вот Церковь… Почему её, с одной стороны, надо представлять в виде ветхой старицы, а с другой стороны — нельзя? Потому что Церковь — это не какое-то отдельное существо, это Тело Христово: Глава этого Тела — Христос, а члены этого тела — каждый из нас. Вот какую общность, какой живой организм Господь родил в День Пятидесятницы! И понятно, что Церковь свята и непорочна, Церковь не может быть истреблена, потому что глава Церкви — Христос. Он так и сказал: «Я создам Свою Церковь, и врата ада не одолеют ее»[2]. Церковь истребить невозможно, это такое живое существо, которое не ослабеет и не состарится, но может оказаться как бы меньшим по размеру, чем могло бы быть, потому что, когда Церковь наполняется верующими, она прирастает, а когда верующим дела нет до своей Церкви, она уменьшается.
Понятно, что Господь возглавит Церковь и всё равно устроит так, что она не будет посрамлена, а то, что Церковь уменьшилась — вот такой парадокс! — это вред не Церкви, это вред — нам. Это нам польза — составлять прирост церковный, и нам вред — не жить в Церкви. А Церковь, как это ни странно, состоящая из Богородицы, из Иоанна Предтечи, из святителя Николая, из Серафима Саровского, из Сергия Радонежского, из наших новомучеников, она урон не понесет от того, что мы не придём. А мы потеряем всё.
Чтобы эту истину понять, однажды её сформулировал очень кратко епископ Карфагена Киприан еще в III веке, а у русских людей эта истина, им сформулированная, стала поговоркой, только многие её, к сожалению, так и не знают. Поговорка звучит так: «Кому Церковь не Мать — тому Бог не Отец».
И вот теперь очень полезно посмотреть, как эта Церковь родилась. Она родилась от Сошествия Святого Духа. И как только она родилась, она стала предметом пререкания, каким был и Сам Христос. Вот он на Пятидесятницу стоял в храме и говорил: «Кто жаждет, пусть придет ко Мне и напьется»[3]. Чего напьется? Того, чего жаждет: благодати Святого Духа. А вот таких, которые жаждут благодати Святого Духа, — их мало. Даже вот сейчас те, кто здесь собрались, свидетельствуют о том, что в них в некоторой степени желание приобщиться Благодати Святого Духа проявилось. Но весьма мало! Если бы человек жаждал полной грудью вдохнуть этой благодати, он не смог бы не прийти, например, на вчерашнее вечернее богослужение, когда Церковь начинала свои легкие расправлять, чтобы вдохнуть полной грудью, когда такие замечательные песнопения пелись, когда в первый раз запели «Царю Небесный, Утешителю…».
Вот кто в церковь немножко ходит, знает, наверное, что мы Духа Святого призываем всякий раз, когда начинаем молиться, когда начинаем делать любое дело, потому что без Духа Святого ничего не совершается. Даже мы травку стелим на полу, чтобы ещё раз это себе напомнить: не будет веяния Святого Духа — даже травка не зазеленеет! Вот не будет благорастворения воздухов, влаги, теплоты — не вырастет на земле ничего, будет голая, потрескавшаяся, бесплодная земля. Почему у нас березки есть, травка, птички, зверушки, вообще жизнь всякая? Потому что Дух дышит во всём этом.
Так вот мы Святому Духу молимся, и кто немножко в церковь ходит, тот помнит, что с Великого Поста это призывание Святого Духа в Церкви не звучит. Мы в грехах каемся на Страстной седмице, а потом прославляем Христа Воскресшего, потом вместе с апостолами ждем, когда Господь соблаговолит нам Дух Свой излить, и только в этот момент начинаем Его призывать.
Так вот, тот, кому Дух Святой нужен, как может момент, когда Церковь впервые после Пасхи начинает эту молитву петь, — как может он этот момент пропустить? Оказывается, можно…. Оказывается, для большинства из нас Пятидесятница — это такой очередной воскресный день… Да, мы чтим воскресные дни, да, придём в воскресенье. Ну и, конечно, Господь нас пожалеет, Он не оставит нас без Благодати Святого Духа. Но это не называется: жаждать.
Когда Христос говорил: «Кто жаждет, иди ко Мне», — одни распознали в Нем Христа, другие сказали: «Нет, не похож», и начали спорить. Одни говорили: «Это Христос». Вот мы привыкли к этому слову, мы говорим «Христос», мы думаем, что это уже имя такое. Но это не имя. В еврейской среде назвать человека Христом — значит признать, что он не просто человек, а что он выше всех пророков, что он Бог. Другие говорят: «Да, но разве из Галилеи Христос приходит?» И начинают спорить. Как только Церковь рождается, как только Христос приходит, начинаются споры. О чем? Не о Христе. И не о Церкви. О тебе самом.
Вот явился Христос и явил свою Церковь. Она тебе не нравится? Тебе кажется (можно прямо оттуда перенестись в нашу эпоху), что церковь — это коммерческая организация, что попы ездят на дорогих машинах и т.д.? Почему так хотят думать? Да потому что завидно, потому что самим хочется на такой машине ездить, потому что не хочется со Христом Богом умирать, а хочется сразу от Христа Бога все получить: машину, деньги, благосостояние… всё чтобы было хорошо. И спор — всегда об этом.
Знаешь, чтобы Христос стал известен всем народам мира, чтобы для него строили дорогие храмы, чтобы в этих храмах все было в позолоте, чтобы о Нём писали книги, чтобы эти книги перевели на языки всего мира… знаешь, что Он сделал? Не знаешь? Знаешь! Он на кресте умер. И прежде чем Он на кресте умер, ещё много пострадал, ещё много потерпел. А ты не хочешь терпеть, не хочешь умирать со Христом Богом. Ты ни за Родину умирать не хочешь — в армию не идешь, ни за жену умирать не хочешь — потерпеть ее слабости. Ты вообще ничего не хочешь! Хочешь на диване лежать и в церковь приходить, только когда тебе самому захочется.
А Церковь тебе говорит: «Я — твоя родная мать, я тебя жду каждый воскресный день». Вообще-то, чтобы быть членом Церкви, тебе не только каждое воскресенье нужно в храм ходить, а еще каждое утро и каждый вечер молитвослов открывать, и в Церковь вступать, ко Христу Богу обращаться. А человеку все это делать тяжко. Людям, верующим в Бога, тяжко прочитать утренние и вечерние молитвы! Тяжко! По себе знаю — тяжко. Вот пока тебе это тяжко, ты еще не живой член Церкви, ты — полумертвый член Церкви! Живому члену Церкви не прочитать молитву утреннюю и вечернюю — это как не вздохнуть воздуха. Потому что хочется дышать не озоном, а хочется дышать Святым Духом живому члену Церкви!
А мы как те, кто в городе живёт, к выхлопной трубе принюхались, им свежим воздухом дай подышать — в обморок упадут. Вот и мы такие: мы свежим воздухом церковной жизни можем подышать только на праздник, а на большее нас не хватает. И слава Богу, что хоть на праздник!
Вот и сейчас нас Церковь как мать родная принимает, Господь объятия Свои отверзает и говорит: «Сейчас у вас реанимационные мероприятия. Сейчас вы немножко подышите, может быть, что-то это в вас затронет. Может, вы выйдете из храма, и Вам захочется вот это дыхание сохранить».
Может, вот эту сладость обращения к Богу: «Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины… прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны» — может, эти слова станут тебе такими родными, что ты каждое утро, просыпаясь или идя на работу, не сможешь их не произнести…
Почему именно с такой меркой надо подходить к себе самому? Потому что всё остальное есть смерть. Если муж говорит жене: «Дорогая, что это у тебя не вымыта посуда?» — понятно, что слово «дорогая» он говорит с натугой, потому что он не хочет скандала. Но ведь это же смерть, когда такие слова, как «дорогая», «любимая», «Господи Боже», превращаются в формальное обращение. Это же смерть!
А вообще-то члену Церкви следует искать жизни, чтобы он не только рот открывал, а чтобы у него глаза распахивались, и вот так вот душа раскрывалась — знаете, как говорят, сердце прыгало от счастья — о том, что он видит близкого человека, что он обращается к Богу, что молиться может, храм имеет!.. И может в него прийти, и может помолиться, и может детей привести, и может венчанным быть, и может причаститься, и может детей в благодать Божию погружать. Вот про это Господь говорит: «Если кто этого жаждет — пусть приходит»! И, само собой разумеется, к сожалению, что этого из людей, ходящих сейчас вот там, вокруг, никто не жаждет, а из людей, вошедших сюда, вот в этой полноте жаждут немногие. А Господь сказал: «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго»[4].
Вот что Господь хочет нам дать! Чтобы как тогда, в Пятидесятницу, пришедшие в Иерусалим очень разные люди, разных национальностей, разных привычек, разной степени близости к Богу, — когда все эти люди вдруг посмотрели друг на друга и ясно стали друг друга понимать, чувствовать родство, чувствовать просто радость оттого, что они вместе. Вот апостолы заговорили на других языках — и общее взаимопонимание излилось на всю Церковь. «Люди, слушайте, — говорят, — это мой язык! Я-то думал, по-еврейски разговаривают, а мне по-сирийски говорят!» — «А мне по-гречески говорят! Я все понимаю!..».
Такое состояние, когда люди любят друг друга, молятся одному Богу и понимают друг друга, — это и есть Церковь. А у нас этого нет даже часто между папой и мамой, между папой и сыном, между сыном и мамой, между мамой и дочкой. Даже там нет вот этой красоты и этой полноты. Полнота эта есть чудо, полноту эту дает Дух Святой, это жизнь Святого Духа. А нам надо всему этому учиться и каждый воскресный день приходить этим воздухом дышать и себя понуждать, чтобы вот это уродство наше — что нам тяжело Богу молиться и нежелательно — отступало.
И если это веяние Святаго Духа начнет дышать в наших сердцах — представьте себе, какие будут семьи, какие будут детки, какая будет страна, когда люди по храмам собираются и знают, что Дух Святой — в них! Это, знаете ли, похлеще любой патриотической идеологии. Можно, конечно, людей сплотить: «Вот мы, русские, кто нас обидит — тот долго не проживёт». Но это такая бандитская спайка. А можно людей соединить Духом Святым так, что они друг друга понимают без слов, потому что одним Духом дышат.
Вот что такое Церковь, которая сегодня празднует День своего рождения. И кто хочет, может этой Церкви принадлежать, может в это сообщество входить, что мы и будем сейчас делать на нашей службе.
Спаси всех Господь!
15 марта 2015 г. Неделя 3-я Великого поста, Крестопоклонная
И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною.
Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее.
Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?
Или какой выкуп даст человек за душу свою?
Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами.
И сказал им: истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 8:34–9:1).
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Вот мы прошли неделю, другую, третью, и Великий Пост подошел к такой точке, когда мы можем кое-что понять. Вообще-то всякий день церковный, а особенно воскресный, для того и устроен, чтобы человек приходил поучаться. И поскольку та наука, которая здесь преподается, не входит человеку в мозги, а должна войти ему в сердце, а сердце человека открывается не сразу, — поэтому у Церкви такой метод: Церковь живет своей жизнью и каждый год опять и опять приводит нас к какой-то точке богослужебной, чтобы мы там оказались и наши сердца открылись. Если сердце открылось в прошлый такой же подобный момент, то в сегодняшний богослужебный день, в сегодняшнюю неделю Крестопоклонную человеческое сердце должно открыться больше. Человеческое сердце сотворено по образу и подобию Божьему, оно бездонно. И поэтому человеку, который привык и любит у Церкви учиться, не скучно опять приходить и проживать одни и те же уроки, одно и то же Евангелие слышать. Но часто такое бывает, что человек слышит и раз, и другой, а сердце не открывается. Он не впадает в состояние сердечного понимания. И вот сегодня у нас такой замечательный день, когда мы можем опять и опять извлечь такой замечательный урок: что значит крест для Бога и для людей.
...крестное знамение — это не то, что ты на себе вот так вот ручкой махнул. Это — твой жизненный путь...
У людей очень много вопросов: «Почему в жизни такая вечная несправедливость?» «Почему один рождается больным, другой здоровым?» «Почему кто-то богатый, а кто-то бедный?» «Почему другим все, а мне ничего?» «Почему у нас такое правительство?» «Почему мне досталась такая жена?» «Почему меня не слушают собственные дети?» «Почему меня не понимает мой муж?» Почему да почему... И единственным и главным ответом на все на это является Крест Христов.
Потому что то, что человек родился здоровым — это его крест: ему работать много придется.
То, что человек родился больным — это его крест: ему терпеть придется.
То, что человек родился в богатой семье — это его крест: ему очень многие вещи непонятны, — то, до чего бедный дойдет очень быстро своим умом, — зато другие какие-то возможности для него будут открыты.
Родился человек у бедных родителей — это его крест: ему тоже по жизни предстоит пройти свой путь.
Создал Господь Бог род человеческий свободным. И Господь и Сам прекрасно понимает, и нам дает понять, что это — его крест, его путь. Господь от этих свободных людей, которые вздумали питаться гадостями, не отказывается. И тот крест, Который он воспринял, который понес, на котором висел, на котором умер — это ответ на все наши недоумения.
Ответ на все наши недоумения — Сам Господь и Его любовь к нам. Потому что мы часто думаем, как нам жить, а Господь показывает: если его чада вместо того, чтобы питаться Богом Самим, обратили свое внимание на что-то другое, — что-то другое их заинтересовало, и они возлюбили какие-то другие плоды, другие интересы, другие цели, — то им все это принесет страдания. Чтобы людям вернуть возможность питаться Богом Самим, Господь пошел на крест. Тайная вечеря была таким подножием Креста. Христово воскресение — это слава Креста, а главное событие произошло на Кресте. Чтобы мы понимали, насколько крест славен, Евангелие нам говорит об этом символическим языком, а нам это не всегда понятно.
Может, тот, кто Евангелие читал, помнит такого человека — Симон. Мы про него знаем, что он был родом из Киринеи, и мы даже знаем, как звали его детей. Потому что, когда Господь крест Свой на Голгофу нес, будучи уже избитым, уже давно терпя издевательства, Он под тяжестью этого Креста падал. И, прекрасно понимая, что так Он очень долго будет до Голгофы идти и надо скорее крест туда дотащить, римские легионеры выловили из толпы, как им показалось, первого попавшегося человека и сказали: «На, неси, а то этот уже не может. Пока он добредет!.. Все спотыкается»[5]. И этот человек какое-то время крест Христов понес. И теперь на все языки мира переведено это евангельское повествование, и мы знаем, что звали этого человека Симон, что родился он в Киринее, и что детки у него были Александр и Руф, потому что эта слава легла на него и даже на его детей.
Всякий человек, который всего-то навсего друг Креста Христова и свой крест несет, — может, про него при жизни книжку на все языки мира и не переведут, но Господь этого человека не забудет, потому что этот человек — Его.
И вот Господь хочет, чтобы всякий человек, который нательный крестик когда-то на себя надел, который в храм приходит, или на кресты на куполах любуется, или крестное знамение на себе изображает — понял, что крестное знамение — это не то, что ты на себе вот так вот ручкой махнул. Это — твой жизненный путь, от которого ты можешь отбрыкиваться, а можешь —взять и потянуть, по-честному, с пролитием пота и крови, с взиранием[6] на Христа, который главный крест нес и на котором распинался.
Человеку, конечно, трудно и неудобно страдать. Но Господь говорит: «Посмотри, какая за всем за этим слава!» Не в страданиях самих по себе дело, а дело в том, ради чего они предпринимаются и что с собой несут. Крест Христов принес нам воскресение из мертвых.
И вот мы теперь смотрим на себя и удивляемся, и задаем себе вопрос: «Что нам делать?» Вот сегодняшний урок: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?
Эти слова, в общем-то, и не нуждаются в истолковании. Они нуждаются лишь в том, чтобы человек их применил к Себе. И опять и опять для себя уяснил такую вещь: всё в этой жизни является для человека Крестом. Замуж девушка вышла — это ее Крест. Детки появились — как хорошо! только это — Крест. Или вот другая девушка замуж не вышла или замуж вышла, а детки у нее не рождаются. Хорошо, а у тебя — такой Крест. Ты хочешь Крест переменить?
Ну какие могут быть другие отношения между тобой и всеми людьми и тобой и Богом, кроме Креста?! У Бога, создавшего мир, кроме Креста, другого пути нет, — а ты хочешь своего Креста избегнуть, хочешь его заменить? Помочь его тебе нести кто-нибудь найдется: во-первых, Сам Христос, а может, какой человек, — но только начать и кончить тебе самому. Это тяжело, но лучше этого ничего нет, славнее этого ничего нет, прекрасней этого ничего нет, потому что это связывает тебя со всеми людьми и с Богом!
Вот Господь связан с нами через Крест Свой. Если Он, Безгрешный, не подверженный никаким страданиям, ни в чем не виноватый, за правду решил не развязывать Свои отношения с людьми, не отрекаться, а через Крест эти отношения восстановить в их утраченной чистоте, в их полноте, — если Он так поступил, то нам куда деваться?..
Поэтому все люди делятся или на друзей Креста, или на врагов Креста. И вот, когда мы в храм приходим, нужно для себя решить: «Среди какого сообщества я хотел бы быть?» И в соответствии с этим поступать и действовать.
Спаси всех Господь!
[1] «Пастырь» Герма — это книга, относимая к сочинениям мужей апостольских. Её автор, Герм (Герм, Ерм), был братом епископа и папы Римского Пия I (2-й в. н.э.). Книга может считаться первым письменным памятником святоотеческого предания (Прим. ред.).
[2] На сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18).
[3] Кто жаждет, иди ко Мне и пей (Ин. 7:37).
[4] Ин. 7:38-39.
[5] Мк. 15:21, Мф. 27:32.
[6] Взирать — ц.-слав. «смотреть».