Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня у Церкви День рождения. Нам очень важно вспомнить это событие, посмотреть, какие явления удивительные сопровождали этот день. И очень полезно представлять, что мы сегодня собрались именно на День рождения.

Церковь, наша Мать, ждёт нас не только тогда, когда у неё день рождения, а вообще-то всегда, каждый воскресный день. И ждёт нас Сам Христос.

После того как было написано Евангелие, много ещё и по сей день люди пишут о Боге, о Церкви, и вот в древности среди учеников апостольских была такая книга, которая в Священное Писание не вошла, но во II–III веке христианской истории была очень почитаема. Называется она «Пастырь»[1]. В этой книжке некий Герм описал свои видения. К нему являлась Церковь. То она ему являлась в виде старицы, и, когда он ее спрашивал: «Почему ты такая сгорбленная, больная?» — ему эта жена-старица, изображающая Церковь, всех христиан, говорила: «Ну как же, вот детки мои валяют дурака, грешат… и поэтому я, как Церковь, состоящая их этих грешных членов, ветшаю, я сгорбливаюсь, я болею». А иной раз Церковь ему являлась в виде женщины прекрасной, молодой, сильной…

В Священное Писание книга Герма не вошла. Церковь учит нас ко всяким видениям относиться очень осторожно, потому что, если человек начинает безоговорочно верить своим видениям и голосам, которые он там, внутри себя, услышал, то это прямой путь в клинику Ганнушкина или ещё куда-нибудь, где человека кормят таблетками, чтобы он спал, как мешок, и ничего бы не видел и не слышал. Потому что сумасшествие, оно всегда рядом с нами. Даже ещё Александр Сергеевич Пушкин говорил: «Не дай мне Бог сойти с ума!». Это может произойти с каждым из нас в любой момент.

Так вот, Церковь хотя и с осторожностью относится ко всяким видениям, но эту книгу она благословила для чтения, потому что именно так надо всё и представлять. И знаете, бывает, что людям именно вот так удается кое-что объяснить.

Вот мы пришли сегодня на день рождения к нашей Матери. Если выросшие детки забыли свою мамочку и собираются к ней только в день её рождения; если эти детки ещё не потеряли совесть — им, в общем-то, будет стыдно: мамочка стареет, она нуждается в нашей помощи. Если даже не в прямой — в магазин сходить, полы помыть, — то хотя бы в малом проявлении заботы: почаще нас видеть и, хотя бы телефону, слышать. Вообще-то всякому нормальному человеку делается стыдно.

Но, к сожалению, многие люди этот стыд начинают понимать, когда мамочку уже отнесут на кладбище. Отнесут и думают: «Что ж мы, негодные такие, не навещали мамочку, пока она была жива…». Начинают мамочку навещать на могиле, а это уже, знаете, мёртвому припарки.

Вот, может быть, через такой образ удастся объяснить крещёным людям, что

Когда мы рассуждаем о вещах божественных, нам приходится употреблять символический язык. Вот Церковь… Почему её, с одной стороны, надо представлять в виде ветхой старицы, а с другой стороны — нельзя? Потому что Церковь — это не какое-то отдельное существо, это Тело Христово: Глава этого Тела — Христос, а члены этого тела — каждый из нас. Вот какую общность, какой живой организм Господь родил в День Пятидесятницы! И понятно, что Церковь свята и непорочна, Церковь не может быть истреблена, потому что глава Церкви — Христос. Он так и сказал: «Я создам Свою Церковь, и врата ада не одолеют ее»[2]. Церковь истребить невозможно, это такое живое существо, которое не ослабеет и не состарится, но может оказаться как бы меньшим по размеру, чем могло бы быть, потому что, когда Церковь наполняется верующими, она прирастает, а когда верующим дела нет до своей Церкви, она уменьшается.

Понятно, что Господь возглавит Церковь и всё равно устроит так, что она не будет посрамлена, а то, что Церковь уменьшилась — вот такой парадокс! — это вред не Церкви, это вред — нам. Это нам польза — составлять прирост церковный, и нам вред — не жить в Церкви. А Церковь, как это ни странно, состоящая из Богородицы, из Иоанна Предтечи, из святителя Николая, из Серафима Саровского, из Сергия Радонежского, из наших новомучеников, она урон не понесет от того, что мы не придём. А мы потеряем всё.

Чтобы эту истину понять, однажды её сформулировал очень кратко епископ Карфагена Киприан еще в III веке, а у русских людей эта истина, им сформулированная, стала поговоркой, только многие её, к сожалению, так и не знают. Поговорка звучит так: «Кому Церковь не Мать — тому Бог не Отец».

И вот теперь очень полезно посмотреть, как эта Церковь родилась. Она родилась от Сошествия Святого Духа. И как только она родилась, она стала предметом пререкания, каким был и Сам Христос. Вот он на Пятидесятницу стоял в храме и говорил: «Кто жаждет, пусть придет ко Мне и напьется»[3]. Чего напьется? Того, чего жаждет: благодати Святого Духа. А вот таких, которые жаждут благодати Святого Духа, — их мало. Даже вот сейчас те, кто здесь собрались, свидетельствуют о том, что в них в некоторой степени желание приобщиться Благодати Святого Духа проявилось. Но весьма мало! Если бы человек жаждал полной грудью вдохнуть этой благодати, он не смог бы не прийти, например, на вчерашнее вечернее богослужение, когда Церковь начинала свои легкие расправлять, чтобы вдохнуть полной грудью, когда такие замечательные песнопения пелись, когда в первый раз запели «Царю Небесный, Утешителю…».

Вот кто в церковь немножко ходит, знает, наверное, что мы Духа Святого призываем всякий раз, когда начинаем молиться, когда начинаем делать любое дело, потому что без Духа Святого ничего не совершается. Даже мы травку стелим на полу, чтобы ещё раз это себе напомнить: не будет веяния Святого Духа — даже травка не зазеленеет! Вот не будет благорастворения воздухов, влаги, теплоты — не вырастет на земле ничего, будет голая, потрескавшаяся, бесплодная земля. Почему у нас березки есть, травка, птички, зверушки, вообще жизнь всякая? Потому что Дух дышит во всём этом.

Так вот мы Святому Духу молимся, и кто немножко в церковь ходит, тот помнит, что с Великого Поста это призывание Святого Духа в Церкви не звучит. Мы в грехах каемся на Страстной седмице, а потом прославляем Христа Воскресшего, потом вместе с апостолами ждем, когда Господь соблаговолит нам Дух Свой излить, и только в этот момент начинаем Его призывать.

Так вот, тот, кому Дух Святой нужен, как может момент, когда Церковь впервые после Пасхи начинает эту молитву петь, — как может он этот момент пропустить? Оказывается, можно…. Оказывается, для большинства из нас Пятидесятница — это такой очередной воскресный день… Да, мы чтим воскресные дни, да, придём в воскресенье. Ну и, конечно, Господь нас пожалеет, Он не оставит нас без Благодати Святого Духа. Но это не называется: жаждать.

Когда Христос говорил: «Кто жаждет, иди ко Мне», — одни распознали в Нем Христа, другие сказали: «Нет, не похож», и начали спорить. Одни говорили: «Это Христос». Вот мы привыкли к этому слову, мы говорим «Христос», мы думаем, что это уже имя такое. Но это не имя. В еврейской среде назвать человека Христом — значит признать, что он не просто человек, а что он выше всех пророков, что он Бог. Другие говорят: «Да, но разве из Галилеи Христос приходит?» И начинают спорить. Как только Церковь рождается, как только Христос приходит, начинаются споры. О чем? Не о Христе. И не о Церкви. О тебе самом.

Вот явился Христос и явил свою Церковь. Она тебе не нравится? Тебе кажется (можно прямо оттуда перенестись в нашу эпоху), что церковь — это коммерческая организация, что попы ездят на дорогих машинах и т.д.? Почему так хотят думать? Да потому что завидно, потому что самим хочется на такой машине ездить, потому что не хочется со Христом Богом умирать, а хочется сразу от Христа Бога все получить: машину, деньги, благосостояние… всё чтобы было хорошо. И спор — всегда об этом.

Знаешь, чтобы Христос стал известен всем народам мира, чтобы для него строили дорогие храмы, чтобы в этих храмах все было в позолоте, чтобы о Нём писали книги, чтобы эти книги перевели на языки всего мира… знаешь, что Он сделал? Не знаешь? Знаешь! Он на кресте умер. И прежде чем Он на кресте умер, ещё много пострадал, ещё много потерпел. А ты не хочешь терпеть, не хочешь умирать со Христом Богом. Ты ни за Родину умирать не хочешь — в армию не идешь, ни за жену умирать не хочешь — потерпеть ее слабости. Ты вообще ничего не хочешь! Хочешь на диване лежать и в церковь приходить, только когда тебе самому захочется.

А Церковь тебе говорит: «Я — твоя родная мать, я тебя жду каждый воскресный день». Вообще-то, чтобы быть членом Церкви, тебе не только каждое воскресенье нужно в храм ходить, а еще каждое утро и каждый вечер молитвослов открывать, и в Церковь вступать, ко Христу Богу обращаться. А человеку все это делать тяжко. Людям, верующим в Бога, тяжко прочитать утренние и вечерние молитвы! Тяжко! По себе знаю — тяжко. Вот пока тебе это тяжко, ты еще не живой член Церкви, ты — полумертвый член Церкви! Живому члену Церкви не прочитать молитву утреннюю и вечернюю — это как не вздохнуть воздуха. Потому что хочется дышать не озоном, а хочется дышать Святым Духом живому члену Церкви!

А мы как те, кто в городе живёт, к выхлопной трубе принюхались, им свежим воздухом дай подышать — в обморок упадут. Вот и мы такие: мы свежим воздухом церковной жизни можем подышать только на праздник, а на большее нас не хватает. И слава Богу, что хоть на праздник!

Вот и сейчас нас Церковь как мать родная принимает, Господь объятия Свои отверзает и говорит: «Сейчас у вас реанимационные мероприятия. Сейчас вы немножко подышите, может быть, что-то это в вас затронет. Может, вы выйдете из храма, и Вам захочется вот это дыхание сохранить».

Может, вот эту сладость обращения к Богу: «Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины… прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны» — может, эти слова станут тебе такими родными, что ты каждое утро, просыпаясь или идя на работу, не сможешь их не произнести…

Почему именно с такой меркой надо подходить к себе самому? Потому что всё остальное есть смерть. Если муж говорит жене: «Дорогая, что это у тебя не вымыта посуда?» — понятно, что слово «дорогая» он говорит с натугой, потому что он не хочет скандала. Но ведь это же смерть, когда такие слова, как «дорогая», «любимая», «Господи Боже», превращаются в формальное обращение. Это же смерть!

А вообще-то члену Церкви следует искать жизни, чтобы он не только рот открывал, а чтобы у него глаза распахивались, и вот так вот душа раскрывалась — знаете, как говорят, сердце прыгало от счастья — о том, что он видит близкого человека, что он обращается к Богу, что молиться может, храм имеет!.. И может в него прийти, и может помолиться, и может детей привести, и может венчанным быть, и может причаститься, и может детей в благодать Божию погружать. Вот про это Господь говорит: «Если кто этого жаждет — пусть приходит»! И, само собой разумеется, к сожалению, что этого из людей, ходящих сейчас вот там, вокруг, никто не жаждет, а из людей, вошедших сюда, вот в этой полноте жаждут немногие. А Господь сказал: «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго»[4].

Вот что Господь хочет нам дать! Чтобы как тогда, в Пятидесятницу, пришедшие в Иерусалим очень разные люди, разных национальностей, разных привычек, разной степени близости к Богу, — когда все эти люди вдруг посмотрели друг на друга и ясно стали друг друга понимать, чувствовать родство, чувствовать просто радость оттого, что они вместе. Вот апостолы заговорили на других языках — и общее взаимопонимание излилось на всю Церковь. «Люди, слушайте, — говорят, — это мой язык! Я-то думал, по-еврейски разговаривают, а мне по-сирийски говорят!» — «А мне по-гречески говорят! Я все понимаю!..».

Такое состояние, когда люди любят друг друга, молятся одному Богу и понимают друг друга, — это и есть Церковь. А у нас этого нет даже часто между папой и мамой, между папой и сыном, между сыном и мамой, между мамой и дочкой. Даже там нет вот этой красоты и этой полноты. Полнота эта есть чудо, полноту эту дает Дух Святой, это жизнь Святого Духа. А нам надо всему этому учиться и каждый воскресный день приходить этим воздухом дышать и себя понуждать, чтобы вот это уродство наше — что нам тяжело Богу молиться и нежелательно — отступало.

И если это веяние Святаго Духа начнет дышать в наших сердцах — представьте себе, какие будут семьи, какие будут детки, какая будет страна, когда люди по храмам собираются и знают, что Дух Святой — в них! Это, знаете ли, похлеще любой патриотической идеологии. Можно, конечно, людей сплотить: «Вот мы, русские, кто нас обидит — тот долго не проживёт». Но это такая бандитская спайка. А можно людей соединить Духом Святым так, что они друг друга понимают без слов, потому что одним Духом дышат.

Вот что такое Церковь, которая сегодня празднует День своего рождения. И кто хочет, может этой Церкви принадлежать, может в это сообщество входить, что мы и будем сейчас делать на нашей службе.

Спаси всех Господь!